Сожжение на погребальном костре. Жертвоприношения людей и животных, которые должны были сопровождать умершего в загробном мире. Спортивные игры как часть церемонии прощания. В книге «Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы» (издательство «Манн, Иванов и Фербер») историк, специалист по исторической антропологии Владимир Петрухин рассказывает об этих и других похоронных ритуалах, а также их связи с мировой мифологией. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященном тому, как соперничество при жизни продолжается и после смерти.
Погребальный детектив и обряд как состязание
Исландская «Сага о Гисли» — герое и поэте XI века, содержит интригу, над разгадкой которой давно бьются исследователи саг и археологи. Это настоящий детектив о злодейском убийстве шурина Гисли по имени Вестейн. На похороны Вестейна собираются люди, и туда является его тайный убийца Торгрим (свояк Гисли). Он говорит собравшимся об обычае обувать башмаки Хель на тех, кто собирается в Вальхаллу — рай для погибших воинов, и завязывает обувь на ногах Вестейна. «Я не умею завязывать башмаков Хель, если эти развяжутся», — приговаривает Торгрим
В полесской обрядности запрещалось завязывать обувь на покойнике, так как считалось, что он будет выходить из могилы. По той же причине к обуви умершей ведьмы привешивали замок.
. Примечательно, что этот обычай упоминается только в «Саге о Гисли», хотя мы знаем, что для путешествий в иные миры требовалась волшебная обувь. Например, волшебные башмаки были у скандинавского бога Локи, способного проникать во все миры. А еще в Хель отправлялись те, кто не пал в битве и не мог попасть в Вальхаллу. Не связан ли обычай завязывать башмаки Хель с желанием не пустить умершего в рай, а отправить в преисподнюю? Кроме того, для убийцы важно было, чтобы мертвец не вернулся мстить ему в мир живых. Определенные черты погребального обряда демонстрируют инверсию, связанную с представлениями о загробном мире, где все задом наперед. Известный исследователь обычаев эпохи викингов Найл Прайс приводит сюжет «Саги о Гисли» с «башмаками Хель» и обнаруживает археологические свидетельства такого отношения к умершему: покойника, погребенного под курганом в ладье на хуторе Скар (остров Сандей, Оркнейские острова), связали, и тело осталось скорченным, его ноги переломали так, чтобы можно было развернуть их вперед пятками.
Убийцу Вестейна в саге так и не обнаружили. Очевидно, он не боялся загробного наказания, которого, согласно скандинавским верованиям, заслуживали подлые убийцы, и не объявил о своем деянии. Однако обряд, совершенный Торгримом, Гисли воспринял как вызов. Ночью он явился в дом Торгрима с копьем, которым было совершено убийство, и пронзил им Торгрима, сперва разбудив его. Так требовал поступать кодекс чести, чтобы не прослыть подлым убийцей. Гисли не был пойман на месте преступления и смог принять участие в похоронах Торгрима. Когда умершего положили по обычаю викингов (и языческой Руси) на погребальный корабль и уже собирались засыпать курган, Гисли взял на берегу огромный, как скала, камень и навалил его на погребальную ладью, отчего весь корабль затрещал. «Я не умею ставить корабль, если этот унесет ветром», — сказал он. Все обратили внимание, что, совершая обряд, Гисли отплатил Торгриму за Вестейна.
Смысл этих слов раскрылся позднее, когда была справлена тризна по Торгриму, наступила зима и снег покрыл все вокруг. Лишь юго-западный склон Торгримова кургана не засыпало снегом, и люди думали, что Торгрим снискал расположение бога Фрейра своими жертвами: Фрейр не хотел, чтобы их разделял мороз. Фрейр, погребенный, по преданию, в кургане как в загробном жилище, покровительствовал тем, кто обитал под курганом. Значит, Гисли навалил камень на ладью Торгрима, чтобы она не отплыла в Вальхаллу, а Торгрим завязал башмаки Вестейну, чтобы он не достиг воинского рая и остался связанным в могиле.
Таким образом, распря между Гисли, Вестейном и Торгримом продолжалась в пространстве обряда так же, как в словесном поединке и поединке с оружием в руках. А затем она перешла на колдовской уровень, потому что родич Торгрима нанял колдуна, чтобы тот магическим способом лишил Гисли поддержки его друзей в Исландии. Гисли сделал вид, что не знает о распре, и затеял у подножия кургана игру в мяч. Против Гисли в ней участвовал родич Торгрима, и его люди оскорбили партнера Гисли по игре. Мать человека, которого оскорбили, сама оказалась колдуньей, и на хутор обидчиков ее сына обрушилась с гор снежная лавина. В отместку родичи Торгрима забили колдунью камнями, а Гисли велел убить напустившего на него порчу колдуна, которого тоже завалили камнями. На этом удача оставила Гисли, и он погиб — как и большинство героев саг.
Вожди, колдуны и сама природа оказываются втянутыми в родовую распрю, а мертвецы остаются членами рода. Связи с ними не разрываются даже после смерти, и они взывают к отмщению. Именно этим объясняются хитроумные способы расправы над обидчиками во время обряда. На похоронах люди должны были состязаться с самой смертью или с духами, явившимися с того света, демонстрируя свою жизнестойкость и способность переиграть демонов.
Целую систему игр — состязаний на похоронах — описал путешественник IX века Вульфстан, побывавший в Прибалтике у эстов. До полугода умершего держали во временной могиле возле дома и собирали имущество для погребальных игр. Весь скарб делили на несколько частей, которые раскладывались на определенном расстоянии от места похорон: самая большая — на большем расстоянии, средняя — ближе и так далее. На состязания собирались владельцы самых быстрых коней, и наиболее успешному доставалась самая большая часть имущества. Затем умершего относили на погребальный костер и сжигали. Погребальный обряд напоминал конную поездку на тот свет: коня клали в могилу, и над ним иногда размещали кремированные останки умершего.
Шествием колесниц в «Илиаде» (песнь 23) начинается долгая погребальная церемония на похоронах греческого героя Патрокла. Завершается она настоящими спортивными играми — состязанием колесниц, — победителям которого Ахилл вручает драгоценные призы. Ночью Ахиллу является дух Патрокла и просит ускорить похороны — дать ему упокоиться в царстве Аида. На погребальном костре друга Ахилл приносит в жертву не только коней и псов, которые у многих народов считались проводниками на тот свет, но и двенадцать троянских пленников, которым надлежало сопровождать Патрокла в царство мертвых. Виновник гибели Патрокла Гектор не удостаивается традиционного погребения: его труп Ахилл хотел бросить на растерзание псам, и лишь заступничество богов спасло троянского героя от осквернения. Тем не менее Ахилл привязал тело Гектора к колеснице и трижды протащил вокруг могилы друга.
Сам погребальный пир, требующий многочисленных жертв животных и возлияния напитков, равно как и драгоценные призы на состязаниях, свидетельствует о больших тратах на похоронные обряды. У североамериканских индейцев ритуал расточительного раздаривания угощений и ценных даров, в том числе во время похорон, назывался потлач. Почти все цивилизации Старого Света также тратили несметные общественные богатства на сооружение монументальных гробниц правителей и пышные похороны. Замечательный археолог Гордон Чайлд в работе «Прогресс и археология» писал, что прогресс в истории материальной культуры намечается тогда, когда резиденции живых правителей обустраиваются с бόльшим комфортом, чем их загробные жилища. С точки зрения культурной антропологии с прогрессом сакральное и ритуальное вытеснялось «профанным»: чем меньше запретов, тем свободнее общество.
Трата богатств была не просто желанием откупиться от умершего и смерти. Имущество покойника должно было отправиться с ним на тот свет или быть разделено, потреблено без остатка в загробном царстве. Такой ритуал лишал покойника последних связей с миром живых, разделял мир живых и мир мертвых. Состязания со смертью и иным миром легли в основу не только обрядов тризны, но и спортивных игр, которые иногда принимали довольно кровавые формы, как, например, гладиаторские бои в Древнем Риме.
В современном мире, с его постепенно разрушающейся архаической культурой, конфликты на похоронах принимают более драматический характер, чем в исландских сагах, хотя традиционно этот ритуал был призван сплачивать коллектив. Один из антропологов в наши дни наблюдал конфликт в общине индонезийцев на Яве. Скончавшегося мальчика не могли похоронить, поскольку община состояла из сторонников разных политических течений, а ориентированный на ислам организатор похорон грозил Страшным судом всем, кто нарушал каноны обряда. Горе родителей усугубляли традиционные верования, ведь из-за задержки в отправлении ритуала путь умершего в иной мир был тернистым, а его душа и вовсе могла не упокоиться и преследовать живых.
Подробнее читайте:
Петрухин, Владимир. Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина
и некромантии до упырей и похорон Ярилы / Владимир Петрухин. — Москва : МИФ, 2025. — 224 с. : ил. — (Мифы от и до).