Император Юстиниан правил с 527 по 565 год — в эпоху глобальных перемен, страшных эпидемий и геополитических угроз. Считая себя наследником Августа, Марка Аврелия и Константина, он стремился заново выстроить Римское государство. В книге «Юстиниан: Византийский император, римский полководец, святой» («КоЛибри»), переведенной на русский язык Оксаной Постниковой, историк Питер Саррис рассказывает, как характер, интересы и взгляды Юстиниана определяли государственные решения и почему его можно считать нашим современником. Предлагаем вам прочитать фрагмент о том, кто больше всего пострадал от новых религиозных законов Юстиниана.
Взмах кнута
В первые годы своего правления Юстиниан предпринял череду смелых и напористых действий по укреплению и усилению военного и дипломатического положения империи. Благодаря этому, как писал Прокопий, император мог утверждать, что он «упрочил римские владения, которые повсюду были уязвимыми для атак варваров». Эти усилия опирались на старания его дяди и предшественника Юстина, в чью политическую повестку Юстиниан, вероятно, внес свой вклад — сначала как военачальник, затем как цезарь и в конце концов как соправитель. Однако при Юстиниане это уже было нечто большее, чем преемственность политики: темп и решимость, с которой эта политика проводилась, значительно усилились, и нигде это не было столь явно заметно, как в вопросах внутреннего управления и законодательства.
Вопреки тому, каким его хотели бы изобразить другие, Юстин никогда не допускал небрежности в вопросах законодательства: количество дошедших до наших дней законов, изданных за время его правления, сравнимо с объемами законотворчества при Анастасии, которого он сменил на троне
Исходя из количества законов, принятых в правление каждого императора и сохраненных в Кодексе Юстиниана, Анастасий издал чуть больше 60 законов за 26 или 27 лет, а Юстин — чуть меньше 30 за 9 лет. См.: Lounghis T. C., Blysidu B., Lampakes St. Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches von 476 bis 565. Nicosia, 2005. P. 82–128, 128–151. Возможно, члены комиссии при Юстиниане отвергли больше законодательных актов авторства Анастасия, чем авторства Юстина, когда систематизировали законы прежних императоров, однако число законодательных актов в правление Юстина, отраженных в кодексе, не выглядит необычно низким.
. Юстин также был способен на серьезное и тщательно продуманное государственное вмешательство, если в этом возникала необходимость. К примеру, в 525 году, когда большая часть города Антиохия была уничтожена разрушительным землетрясением, император приказал выделить более трети миллиона solidi на восстановление города. Это равнялось примерно половине всех денег, которые правительство ежегодно собирало в виде налогов в Египте — самом богатом и экономически успешном регионе римского мира. Однако, предоставленный сам себе, Юстин явно не был склонен к значительным нововведениям: как выразился Прокопий, император «не преуспел в причинении своим подданным вреда, но и пользы не принес». В том, что касается законодательства, он предпочитал не будить лиха.
Скорость издания законов и их тон резко изменились после того, как Юстиниан был назначен соправителем, причем настолько, что примерно треть всех законов, которые дошли до нас со времен правления Юстина, была издана в эти пять месяцев. Юстиниан провел почти девять лет жизни, наблюдая, как его приемный отец относительно неспешно управляет Римским государством, и явно очень хотел ускорить ход событий. Он был мужчиной средних лет, который спешил и был полон решимости наконец отличиться. И действительно, переход от чтения законов Юстина к тем, что были изданы под именем обоих соправителей, похож на внезапное пробуждение от дремоты, когда кто-то с криком хватает вас за плечи. И как только Юстиниан принялся кричать, остановить его было нелегко. Всего за месяц, прошедший после того, как он стал единственным императором (июнь 528 года), он издал больше дошедших до нас законов, чем его дядя за все восемь с половиной лет единоличного правления; Юстин издал около 30 законов с 518 по 527 год, Юстиниан же за первые девять лет своего правления издаст более 400. Во всех этих законах мы слышим все тот же задиристый и настойчивый тон, уже знакомый нам по письмам Юстиниана к Гормизду; этот тон станет мгновенно узнаваемой чертой во многих следующих его законах.
Первая волна законотворчества Юстиниана касалась полного спектра проблем, долгое время беспокоивших римских императоров: технические детали римского права в области заключения брака, наследования, товарооборота и займов, владения собственностью и регулирования юридических процедур в суде — вот лишь некоторые из них. Существуют также косвенные указания на то, что Юстиниан и Феодора активно занимались тем, что можно считать личным обогащением и вознаграждением фаворитов. Тон, в котором написаны эти законы, вероятно, злил критиков нового режима. К примеру, в апреле 529 года вышел указ, по которому все дары и передача собственности между императором и императрицей должны были автоматически считаться правомерными независимо от прежних ограничений. В декабре 531 года в этом направлении были приняты дополнительные меры, смягчавшие правила, по которым императорская чета делала подарки избранным лицам. Этот закон открыто называет Феодору «наша светлейшая августа, наша супруга» и критикует тех, кто «не признает императорского величества» или «разницы между личным богатством и императорским величием». «Ибо почему, — несколько высокомерно вопрошает Юстиниан, — не должны те, кто своим намерением и делом денно и нощно трудятся ради людей всей земли, иметь привилегий, достойных их судьбы?». Этот закон наводит на мысль о том, что Феодора уже играла важную роль в делах империи.
Однако изначально Юстиниан был преимущественно сосредоточен на религии. Один из первых точно датируемых законов, сохранившихся после его правления, запрещал епископам иметь детей или внуков и регулировал управление приютами, лазаретами, богадельнями и сиротскими домами, находившимися в ведении церкви. Он также принимал жесткие меры против взяточничества за получение церковных должностей и выражал недовольство священниками, которые платят другим за исполнение своих обязанностей, в том числе и за проведение церковных служб. Юстиниан верил в имперскую церковь, но не питал никаких иллюзий относительно морального облика многих из ее служителей. Шестью годами позже, в 534 году, он будет недоволен епископами, которые играют в кости, делают ставки на скачках, посещают театральные и музыкальные представления и кулачные бои, когда на самом деле «им надлежит посвящать себя постам, бдениям, изучению божественного писания и молитвам за нас всех».
Но даже при этом религиозный гнев Юстиниана был преимущественно направлен на язычников, еретиков, евреев и палестинских самаритян — всем им запрещалось занимать государственные должности в Римском государстве. Враждебность императора по отношению к самаритянам вскоре усилится в ответ на восстание 529 года, однако каждая из этих групп заметила куда более грозный тон в направленной против них имперской риторике и гораздо более суровые наказания, которые старалось налагать на них правительство. Более ранние законы были‚ по сути‚ отменены и заменены набором куда более жестоких мер, направленных на вытеснение этих неправославных общин на задворки римского общества. В 527 году в законе, изданном совместно с Юстином, Юстиниан запретил еретикам проводить «собрания, сектантские сборища или синоды; праздновать посвящение в сан или крещение… владеть или использовать поместья». Этот запрет ему пришлось повторить в 530 году, столкнувшись с массовым уклонением от соблюдения закона, в том числе и в Константинополе. В результате Юстиниан приказал, чтобы все «так называемые патриархи, сподвижники, епископы, пресвитеры, дьяконы и прочие священники», связанные с еретиками, были изгнаны из города, «дабы простые люди не слушали их нелепые россказни и не погубили свою душу из-за веры в их нечестивые учения». Подразумевается, что прежние императоры в целом устанавливали законы против подобных групп, но фактически позволяли их священникам и жрецам относительно спокойно действовать даже в столице. Юстиниан же намеревался применить это законодательство на практике.
Это в особенности касалось язычников (этим термином описывали приверженцев дохристианских религий Греции и Рима). С конца IV века императоры принимали все более суровые законы в попытках запретить публичные акты поклонения и прочую деятельность, связанную с язычеством, например астрологию. Однако в империи оставались большие сообщества язычников в таких местах, как Баальбек в Ливане, где в великолепном языческом храме продолжали собираться толпы верующих, и в некоторых частях Малой Азии, в том числе в горных областях Ликии, где христианство почти не оказало влияния на местное население. Поразительно малое количество археологических признаков строительства церквей в Греции наводит на мысль, что и там христианство распространялось значительно медленнее, чем хотелось бы властям. Приверженность дохристианским религиозным традициям и верованиям также сохранилась среди представителей городской имперской элиты и даже во влиятельных семьях в самом Константинополе. Вероятно, такие семьи применяли стратегию тактичного молчания на религиозные темы, при необходимости подчиняясь религиозным правилам на публике и держа свои сокровенные мысли при себе. Сохранились и тесно связанные между собой сообщества язычников-интеллектуалов, особенно в главных центрах философии, таких как Александрия и Афины.
В важном законе, изданном, вероятно, в 529 году, Юстиниан объявил незаконным не только проведение языческих ритуалов или обрядов, но и само язычество. Те, кого уличали в том, что они притворно или номинально совершили обращение из «безумства нечестивых язычников» (по словам Юстиниана) в христианство (главным образом «ради сохранения государственной службы, чина или собственности»), должны были «подвергнуться высшей мере наказания» — в законодательстве Юстиниана это обычно означало смертную казнь. «Те, кого еще не сочли достойным крещения, — заявлял император, — должны сообщить о себе… и отправиться вместе с женами и детьми и всеми домочадцами в святые церкви, чтобы научиться истинной христианской вере». Тех, кто не обратился в христианство, будут отправлять в изгнание. Те, кто проводил языческие ритуалы, могли быть казнены. Язычникам также открыто запретили преподавать — это отражало тревогу по поводу того, что образовательные учреждения использовались для тайного сохранения и распространения дохристианских религиозных традиций и образа мыслей. Это было самое жесткое антиязыческое законодательство, когда-либо принятое христианским императором.
Подробнее читайте:
Саррис П. Юстиниан: Византийский император, римский полководец, святой /
Питер Саррис ; [пер. с англ. Оксаны Постниковой]. — М. : КоЛибри, Издательство АЗБУКА, 2025. — 560 с. ; ил.