В мае 1940 года немецкие войска вторглись на территорию Франции, а уже в июне, несмотря на упорное сопротивление, французы капитулировали. После этого большая часть страны перешла под управление Германии. В книге «История Сопротивления во Франции: 1940–1944» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Юлей Гусевой, историки Себастьен Альбертелли, Жюльен Блан и Лоран Дузу рассказывают о практиках и социальных связях внутри подпольного антифашистского движения, которое возникло сразу же после немецкой оккупации, но вплоть до 1944 года оставалось делом меньшинства. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, как полиция боролась с участниками Сопротивления.
Профессиональные полицейские против подпольщиков
Борьба репрессивных органов с подпольщиками была заведомо неравной. Участников Сопротивления преследовали опытные профессионалы, использовавшие проверенные технические средства.
Остановимся подробнее на двух методах, которые нанесли подполью наибольший урон: слежке и внедрении агентов-провокаторов. Слежка — «наружка» на полицейском сленге — была излюбленным занятием французской полиции, в которой она достигла совершенства. Она сыграла большую роль в операции, которую в январе 1943 года организовали специальные бригады префектуры полиции против коммунистов из ФТП-ТИ (Франтиреры и партизаны — трудящиеся-иммигранты) Парижского региона. Сначала полицейские установили наблюдение за несколькими активистами молодежных групп еврейской секции организации, которых выявили благодаря женщине-информатору. Детективы отслеживали каждый контакт лиц, за которыми велось наблюдение, составляли их «профиль», а главное, устанавливали «адреса», то есть те места, где могли в нужный момент их найти. 18 февраля операция вступила в решающую фазу. Три дня спустя полиции удалось выследить Анри Красуцкого, в свои 18 лет руководившего всеми молодежными организациями еврейской секции Парижского региона, и обнаружить его явочную квартиру на улице Станислава Менье в ХХ округе столицы. В последующие две недели было установлено наблюдение еще за 26 активистами. На этом этапе предпочтение отдавалось именно слежке, полицейские получили приказ не вмешиваться, даже если им станет известно о готовящемся покушении, в том числе на оккупантов. Наблюдение следовало продолжать до тех пор, пока его жертвы не заподозрят неладное и не попытаются сменить привычки и явки. Первая волна арестов началась 23 мая с самого Красуцкого. Всего было схвачено 57 активистов еврейской секции, в большинстве своем молодежных лидеров. Однако некоторых из них оставили на свободе в расчете на то, что они возобновят прежние связи, что послужит отправной точкой для новой операции.
Немцы, со своей стороны, активно использовали агентов-провокаторов. Абвер и ЗиПо-СД засылали в организации Сопротивления своих лазутчиков на содержании, которых называли V-Männer (Vertrauen Männer), то есть «доверенными людьми». Чем дольше эти последние действовали в подполье — а некоторые присоединились к нему еще в 1940 году, — тем бóльшим доверием пользовались в организациях. Показателен пример Анри Дюпре, профессионала двойной игры. Уже во время Гражданской войны в Испании этот ветеран Первой мировой и подрядчик общественных работ шпионил за республиканцами на итальянцев и
То есть сторонников генерала Франко.
. В октябре 1940 года в Париже он поступил на службу в отдел абвера III-F в качестве V-Mann под псевдонимом Визе и ему был присвоен кодовый номер F 7102. Весной 1943 года он проник в движение «Борцы за освобождение», в котором обзавелся информаторами; эти люди были искренними борцами Сопротивления и не подозревали о том, что полученные от них сведения поступают немцам. Практика внедрения агентов во многом пересекалась с «перевербовкой» арестованных подпольщиков, которых заставляли перейти на службу оккупантам. Например, Жан Мюльтон, 30-летний страховой агент, вступил в одну из ранних организаций Сопротивления, разгромленную в 1942 году. Возможно, именно тогда его впервые арестовали. Как бы то ни было, он отправился в южную зону, присоединился к движению «Борьба», стал помощником Мориса Шеванса, руководителя марсельского региона, и общался со многими лидерами некоммунистического Сопротивления на юго-востоке страны. Когда 28 апреля 1943 года гестапо схватило Мюльтона, он перешел на сторону врага. И выдал своего шефа — которому удалось бежать, когда пришли его арестовывать, — а затем многих других подпольщиков, в том числе Берти Альбрехт. В 1946 году Мюльтон был казнен по приговору суда.
Ужасающая эффективность этих полицейских методов ставила подпольщиков, особенно когда их деятельность достигала значительного размаха, перед поистине нелегким выбором между необходимостью принимать меры безопасности и пренебрежением теми предосторожностями, которые могли бы помешать их работе. Им приходилось действовать по обстоятельствам: участники Сопротивления не были ни наивными, ни самоубийцами. Они понимали всю важность проверки прошлого тех, кто хотел вступить в их организации, но обыкновенно проводили ее довольно поверхностно. В этом отношении коммунисты действовали эффективнее: у них был большой опыт контроля над своими кадрами, тем более что они привлекали новых людей из круга более узкого, чем некоммунистические движения. В процессе развития организации Сопротивления создавали собственные службы безопасности и стремились заручиться поддержкой сочувствующих им полицейских. Так, сеть «Али», связанная с ЦБРО, в 1942 году привлекла на свою сторону комиссара сыскной полиции Ашиля Перетти. Вскоре он был смещен вишистами со своего поста, но сохранил связи в правоохранительных органах, что позволило летом 1943 года создать сеть «Аякс», которая вела разведывательную работу в полиции.
Несмотря на все предосторожности, подпольщики постоянно подвергались риску. В 1942 году печатник Луи Мойсбургер (Бернар) был арестован в сент-этьенской типографии, хозяин которой сотрудничал с «Освобождением». Выйдя из тюрьмы год спустя, Бернар возобновил контакты с движением. Жюль Мерийон, руководитель службы пропаганды-распространения «Освобождения», не доверял ему и поручил за ним следить, но в итоге сделал вывод, что Мойсбургер чист как стеклышко, и устроил его в типографию Эжена Грулье в
Город на юге Франции
. Несколько дней спустя Бернар выдал печатника абверу.
Боязнь внедренных двойных агентов привела к тому, что в умах бойцов армии теней пустила ростки паранойя, которая расцветала пышным цветом при всяком случае, не находившем объяснения. Она порождала недоверие, порой спасительное, но нередко и преувеличенное, по отношению к тем, кто был арестован, но затем освобожден или сумел бежать. Выработать линию поведения в общении с такими людьми оказывалось непросто; это вызывало нескончаемые расспросы не только среди подпольщиков, но и в их окружении. Особую непримиримость к освободившимся из заключения проявляла ФКП. Сотни ее активистов были таким образом отстранены от работы, некоторые на время, иные — навсегда. Подобная участь постигла, например, Пьера Эрве, бежавшего в 1941 году из «малой кутузки» парижского Дворца правосудия без согласия партии; тогда он по собственному почину перебрался в южную зону, где стал вместе с женой работать в «Освобождении».
В этой связи перед подпольщиками вставал вопрос, как поступить с двойным агентом в случае его разоблачения. У Сопротивления не было тюрем. В редких случаях люди, над которыми тяготели серьезные подозрения, вывозились в Англию, где их интернировали. Например, Матильда Карре по прозвищу Кошка, неоднократно уличенная в предательстве, в конце февраля 1942 года была доставлена за пролив, арестована четыре месяца спустя и содержалась в заключении до конца войны. Но во многих случаях не оставалось иного выхода, кроме ликвидации. Нелегкое решение. Когда Мойсбургера в декабре 1943 года уличили как виновника арестов печатников «Освобождения» в Монтелимаре и Оше, организация постановила убить его. Выполнение операции взял на себя Жюль Мерийон. Он заманил Бернара в гараж, но не хотел стрелять в него, опасаясь, как бы шум не привлек внимание.
Я ударил его рукояткой пистолета по голове, потом еще раз. Он принялся визжать как недорезанный поросенок, вырвался и бросился бежать. Тогда я решил стрелять: первая пуля его не задела. Я кинулся было за ним, но заметил, что во время схватки из пистолета выпала обойма. Тогда я вернулся в гараж, вставил обойму и вновь пустился в погоню. Он скрылся на аллее Лафайета. <…> Больше мы не слышали о Мойсбургере, лишь после освобождения узнали, что он был схвачен и приговорен к смерти 19 ноября 1948 года.
Но, несмотря на аресты и гибель многих подпольщиков, Сопротивление не было сломлено. Оно не только выстояло, но и ширилось. В своем выступлении памяти Берти Альбрехт на Би-би-си 6 октября 1943 года Френе воскликнул: «Я не могу сказать обо всем, чем обязана ей Франция: Берти Альбрехт погибла, но Сопротивление живет!» Полицию не следовало недооценивать. Однако Анри Френе и Эммануэль д’Астье остались на свободе, хотя их активно разыскивали. Возникает вопрос о соразмерности репрессивных мер тому явлению, против которого они были направлены. Профессионалы от полиции не могли уничтожить Сопротивление, оно постоянно ускользало от них, меняло обличье, прибегая к выдумке и импровизации, которые стали его отличительными чертами, пускало глубокие корни в обществе, от которого в итоге стало неотделимо. Сами руководители движений имели лишь отрывочное представление о бессчетных связях Сопротивления, пронизывающих всю страну.
Подробнее читайте:
Альбертелли, С.; Блан, Ж.; Дузу, Л. История Сопротивления во Франции: 1940–1944 / Себастьен Альбертелли, Жюльен Блан, Лоран Дузу; пер. с фр. Ю.В. Гусевой. — М.: Новое литературное обозрение, 2025. — 424 с.: ил.