Исследователи из 12 стран сообщили об успехе первых клинических испытаний, в которых младенцам с генетически установленной спинальной мышечной атрофией начинали терапию рисдипламом до появления первых симптомов. Их результаты опубликованы в The New England Journal of Medicine.
Спинальная мышечная атрофия (СМА) представляет собой тяжелое прогрессирующее поражение двигательных нейронов, связанное с отсутствием функционального гена выживаемости мотонейронов 1 (SMN1) и недостаточным количеством копий его паралога — гена выживаемости мотонейронов 2 (SMN2). При наличии трех и менее копий клинические симптомы обычно развиваются в первые полтора года жизни, более трех — позже. У детей с двумя копиями в отсутствие лечения развивается наиболее тяжелый первый тип заболевания, при котором они никогда не приобретают способность сидеть самостоятельно, быстро нуждаются в вентиляции легких и зондовом питании и часто умирают к 13-месячному возрасту.
Низкомолекулярный препарат рисдиплам модифицирует сплайсинг SMN2 и повышает уровень синтеза белка SMN. Его принимают перорально и, как правило, назначают после появления первых симптомов в возрасте от двух лет. Эффективность и безопасность применения препарата до появления симптомов до сих пор оставалась малоизученной, хотя было показано, что неонатальный скрининг на СМА связан с уменьшением тяжести будущих симптомов — вероятно, за счет более раннего начала лечения.
Ричард Финкель (Richard Finkel) из Исследовательской детской больницы Сент-Джуд с коллегами и сотрудниками компании Hoffmann—La Roche провел мультицентровые открытые нерандомизированные неконтролируемые испытания второй фазы RAINBOWFISH. В них приняли участие 26 детей с генетически установленной СМА без патогномоничных симптомов при рождении и с двумя, тремя или четырьмя и более копиями гена SMN2. Всем им назначили терапию рисдипламом, который постепенно доводили до дозы 0,2 миллиграмма на килограмм массы тела в день. На момент начала лечения возраст участников составлял 1–42 дня.
После 12 месяцев лечения 21 младенец (81 процент) мог сидеть без поддержки, 14 (54 процента) — самостоятельно стоять и 11 (42 процента) — самостоятельно ходить. Четыре из пяти участников с двумя копиями SMN2 и локтевым электромиографическим ответом на исходном уровне не менее 1,5 милливольта (их оценивали в качестве первичной конечной точки) к этому сроку могли сидеть без поддержки не менее пяти секунд. После года участия три ребенка (все с двумя копиями гена) прекратили участие в испытаниях по решению родителей, чтобы получить другие виды лечения.
Из оставшихся 23 детей к 24 месяцу лечения ни один не умер и не нуждался в вентиляции легких и зондовом питании, 21 из них (91 процент) могли самостоятельно сидеть и ходить. Клинические проявления заболевания развились у шести из восьми участников с двумя копиями SMN2, из 18 остальных у 12 физическое развитие соответствовало по возрасту здоровым детям. К 24 месяцу у семи участников было зарегистрировано девять побочных эффектов терапии, все они были нетяжелыми.
Таким образом, в ходе первых испытаний у младенцев в возрасте до шести недель с генетически установленной СМА, которым начали терапию рисдипламом до появления симптомов, функциональные исходы и выживаемость в 12 и 24 месяцев были значительно лучше, чем у таких же детей без лечения и, вероятно, при отсроченном назначении препарата. Чтобы лучше оценить относительные эффективность и безопасность назначения препарата в досимптомном периоде, необходимы более крупные контролируемые испытания.
Ранее Финкель с коллегами провел плотный эксперимент, в котором ребенка начали лечить рисдипламом еще во внутриутробном периоде. В возрасте 30 месяцев проявлений заболевания у него не было.